СПАСТИ
С ПОМОЩЬЮ
СЛОВ

Мы продолжаем знакомить вас с лауреатами премии имени Хемингуэя, учрежденной в Канаде издательством «Litsvet» и журналом «Новый Свет».

 

* * *

Сегодня мы предоставляем вам победителя 2023 года в номинации «публицистика» Карину Кокрэлл-Ферре (Великобритания). Премию она получила за эссе «Отмыть от смерти».

Карина Кокрэлл-Ферре – писательница, филолог, педагог, журналист, переводчик. Она родилась в Воронеже, выросла в Грузии, потом вернулась в Воронеж, где получила филологическое образование, сдала экзамены в аспирантуру по философии и писала диссертацию по философской этике на материале произведений Достоевского. В 1991 года Карина переехала в Лондон к мужу — сыну голливудского актера Гарри Кокрэлла («Вестсайдская история», «Лолита» Стэнли Кубрика и.т.д.). Поработав преподавателем информатики в разных колледжах страны, она поселилась в деревне недалеко от Кембриджа.

Приведем отрывок из ее интервью «Радио Свобода»:

 

Иван Толстой: Кембридж — город, в котором жили несколько известнейших русских эмигрантов или беженцев: и Николай Андреев, и Владимир Буковский, и Владимир Набоков. Скажите, тень Набокова гуляет по Кембриджу?

Карина Кокрэлл-Ферре: Конечно, я даже очерк небольшой написала. Я странную эволюцию отношения к Набокову пережила. Чем дольше я вижу страну своего исхода как страну, в которую я больше никогда не вернусь, тем я все лучше и лучше понимаю Набокова и его каждое написанное слово. Чтобы понять его прозу до конца, нужно, чтобы в место твоего рождения было невозможно и страшно вернуться».

 

Карина Кокрэлл-Ферре — автор книг «Мировая история в легендах и мифах» (2012), романа «Луша» (2022). В феврале 2024 года в США вышел сборник ее короткой прозы «Я всех спасла тогда».

 

Как личную беду Карина восприняла нападение на Украину в феврале 2022 года. Через различные международные фонды, действующие в Великобритании, она помогала пожертвованиями средств, жизненно необходимых вещей, медикаментов и медицинского оборудования. В марте 2022 года, когда в Великобритании открылась программа «Дом для украинцев», Кембриджское русскоязычное общество CamRuss учредило горячую линию для украинских беженцев, курсы по адаптации, помощь с трудоустройством и курсы английского языка для начинающих. Карина Кокрэлл-Ферре несколько месяцев работала волонтером на этой горячей линии.

«Нам звонили люди, которые только что приехали, ничего еще не знали, мы помогали им с информацией: где найти бесплатную еду и одежду, как открыть счет в банке, как получить социальную помощь, как правильно на нее подать, если возникли проблемы со спонсорами, то как эти проблемы разрешить и куда обращаться. Интересно, что через несколько месяцев наша горячая линия просто стала не нужна, потому что украинские беженцы показали высокую степень самоорганизации, и уже волонтеры среди беженцев организовали свои центры информации и передавали информацию дальше. Мы с удовольствием нашу горячую линию свернули и стали заниматься чем-то другим», — рассказывает она.

Также Карина выступала на украинских каналах, посвященных политической ситуации и аналитике, таких как UkrlifeTV, и рассказывала о поддержке, которую оказывают Украине британцы.

 

 

* * *

У прозы Карины Кокрэлл-Ферре наблюдается такой эффект: прочитанное — вдруг, совершенно без усилий не только визуализируется и оживает по законам кинематографии, но и начинает воздействовать на ощущения в комплексе: и запахами, и звуками. И тут опять трудно не вспомнить Набокова, который сказал: «Высшая мечта автора: превратить читателя в зрителя».

 

Вот отрывок из ее романа «Луша», уже ставшего бестселлером, который заставил меня вспомнить детство, потому что именно так все и было:

«А один раз даже поехали на море. Город назывался «Керчь» и остался в памяти горько-соленым, прекрасным и пугающим морем, песком на зубах, запахом вареной кукурузы и спортшколой с кроватями, которая называлась «обсерватор». Поезд был шумным, переполненным, его качало, как, наверное, качает корабли, и Лушка спала на самом верху, на багажной полке, как книжка. И ей там нравилось, и она придумывала, о чем бы была книжка, если бы она ею стала. Сверху она видела всех, а ее на полке, что кисло пахла чужими чемоданами и горячей пылью, никто не видел.

Вагон назывался красиво: «плацкартный». Люди шумно разговаривали, смеялись, пили водку и пели, а поезд упрямо выстукивал «скоро-скоро-скорО», «скоро-скоро-скорО», а однажды утром, чуть свет, мамка разбудила Лушку, пощекотав ей пятку:

— Лушка, заяц, вставай, скорей! Море! — И они рванулись к окнам с той стороны, где показалась бесконечная синь.

И весь вагонный люд, большей частью люди степные, лесные, равнинные, проснулись, засмеялись, зашумели, и, несмотря на рань, вытягивали шеи к окнам, за которыми появилось море, неподвижное от своей огромности. Никакие картинки не могли бы это передать. Все мелкое — дома, полустанки, деревья — неслось, проносилось, а море оставалось неподвижным.

Потом весь их плацкартный вагон ел холодные крутые яйца с солью и хлебом, и в вагоне стало пахнуть совсем неприятно. И все пили темный чай с кусочками сахара из дребезжащих железных подстаканников и разговаривали, словно всегда друг друга знали. Все стали вдруг стали счастливыми, как перед Новым годом, и стали угощать друг друга то салом, то вареньем, то холодной курицей. Лушка подумала, что они стали такими, потому что увидели море. И с того момента уже не могла дождаться, чтобы войти (недалеко, по щиколотку) в него самой».

Кажется, любимое дело писателей — это придумывать метафоры для того, чтобы передать стук колес по рельсам, уж так заведено. Но вот этот перебор: «скоро-скоро-скорО» — прямо в точку. Они именно так и стучат…

И именно так в те годы ездили в поездах: холодные крутые яйца, темный чай, разговоры, угощения — ох уж эта холодная курица. И вытягивали шеи, когда показывалась море… Я до сих пор вытягиваю.

Мы с мамой тоже так ездили, в очень невообразимо далекие времена. Я давно про это позабыл, а вот сейчас вдруг все-все вспомнилось…

 

* * *

Или, рассказ «Как кончаются войны»: Троянская война, победа ахейцев. Менелай, вооруженный мечом, в ярости распахивает дверь за дверью и наконец находит во дворце Приама женщину, из-за которой воевали десять лет; женщину, которая унизила, опозорила и предала его. И Елена бесстрашно выходит к нему: почти уродливая и смертельно уставшая: «птичьими костями выперли ключицы, глаза пустые, мертвые, бесцветные, с темными полукружьями, синяки на шее и руках, искусанные серые губы, обломавшиеся ногти, сетки морщин вокруг глаз...» Она ищет смерти, настолько, что даже становится «чуть левее: так ему удобнее будет размахнуться, а чем лучше он размахнется, тем скорее все кончится...»

И Менелай вдруг понимает, что кроме усталости больше не чувствует ничего, что война никого не отпускает живыми, и если не убивает буквально, то смертельно опустошает.

«Оглушительно загрохотал о мрамор отброшенный в сторону меч — Менелай отшвырнул его, то ли боясь себя, то ли в отчаянии от собственного бессилия. Она даже не вздрогнула, словно глухая. Он схватил ее и прижал к себе — как исхудавшего ребенка, и вдохнул запах гари, исходивший от ее волос, и сомкнул веки, а из-под ресниц текла предательская влага.

И так они стояли в конце войны.

Оставив за собой рухнувшие стены некогда великого города, горы трупов, обугленные остовы кораблей, могилы героев, нескончаемые гекзаметры будущих аэдов, оставив витающую над развалинами Трои тысячелетнюю славу, Менелай и Елена вернулись домой, в Спарту».

И стали жить, растить детей и все реже видеть ночные кошмары. Так кончаются войны. Возвращенными запахами очага, хлеба — Жизни. И только мертвые этого никогда уже не узнают.

 

* * *

Эссе Карины «Отмыть от смерти» – это глубокая вода, а не быстрые веселые ручьи.

Умирает в Батуми старый беженец, спасшийся от погромов в Турции 1915 года. Похороны. Причитания на «непонятном, каком-то очень древнем языке».

«Вот тогда одна из старух встала и что-то стала говорить остальным. И я услышала слово «ахчик», что значит «девочка». И она сделала знак, что мне нужно идти за ней в кухню.

Я оглянулась на маму, и мама кивнула, разрешая.

Старуха поставила простой глиняный кувшин на стол, покрытый клеенкой с голубыми французскими пастýшками (у нас тоже была такая, и мама — она учила в школе французский — ее называла «пастораль»).

И старуха стала смешивать вино из зеленых бутылок с водой и словами.

Она сказала мне, что, когда люди придут с кладбища, я должна поливать им на руки из этого кувшина.

Я даже не спрашивала, почему.

Я поняла сразу: их руки будут выпачканы Смертью, а мне нужно смыть с их рук Смерть. Освободить их от нее».

(фрагмент эссе «Отмыть от смерти»).

Это о древнем обычае многих народов, когда дети символически омывают руки после похорон вернувшимся с кладбища, с той границы, где жизнь вплотную соприкасается со смертью. Свое премиальное эссе писательница заканчивает так: «И больше всего я страшилась того, что мне может не хватить разведенного вина и чьи-то руки останутся неомытыми.

Но вина удивительным образом хватило.

И я всех-всех-всех спасла тогда».

Эта последняя строчка эссе не случайно стала названием ее нового сборника короткой прозы.

Похоже, Карина бессознательно пытается заниматься тем же с помощью слов.

 

* * *

Ежегодная литературная премия имени Эрнеста Хемингуэя учреждена в 2015 году издательством «Litsvet» и журналом «Новый Свет» в Канаде. Премия присуждается за произведения, написанные на русском языке или за литературный перевод на русский язык, опубликованные в журнале «Новый Свет», либо изданные издательством «Litsvet» в нескольких номинациях: Проза, Поэзия, Критика, Публицистика, Детское произведение и Редакторская номинация. Количество номинаций из года в год может меняться.