Представляем читателю очередную порцию исторических анекдотов, связанных между собой личностью главного персонажа той эпохи.

Трудно проверить — действительно ли произошло большинство из того, что считается «мифами» советского времени и не подтверждено официальными документами. Впрочем, не поверить легендам сложно, поскольку слишком уж гармонично они вписываются в логику момента.
С одной стороны сталинское время с его миллионами поломанных, а то и полностью загубленных жизней. С другой стороны, «Большой террор» сопровождался фанатичной верой в вождя и в то, что люди действительно строят светлое коммунистическое будущее.
Потому, по уже сложившейся в нашем отечестве «доброй традиции», предоставим читателям самостоятельно решать — верить описанному или нет.

Семён, а пулемёты ты всё же сдай!

​

Во второй половине 30-х годов минувшего века (если принимать описываемый случай как факт и вписывать его в историографию молодого Советского государства, то произойти он мог в самом конце 1938-го или начале 1939-го года) по приказу Л.П. Берии к загородному дому Семёна Михайловича Будённого — героя Гражданской войны, командарма, маршала Советского Союза — подъехало несколько машин с сотрудниками НКВД, которые оцепили дачу самого главного конармейца.
Семен Михайлович успел занять круговую оборону. В окна дачи по периметру выставили несколько пулеметов Максим; адьютанты бравого командарма открыли огонь по осаждавшим дачу чекистам.
Часть энкавэдэшников была уничтожена, остальные залегли, прячась за деревья.
Сам Будённый побежал к телефону и набрал прямой номер Сталина. Якобы дословно даже сохранился их диалог.
— Иосиф, контрреволюция! Меня пришли арестовывать! Живым не сдамся! — крикнул Будённый в телефонную трубку.
Сталин спросил Буденного:
— Семён, полчаса продержишься?
— Думаю, сумею продержаться, — ответил Будённый.
Говорят, через полчаса прибыла ещё одна машина с неким ответственным сотрудником с «неограниченными полномочиями» и нежданные гости (та часть из них, что ещё оставались в живых) быстро ретировались.
После чего уже Сталин позвонил Будённому и, выяснив, что всё уже успокоилось, приказал:
— Семён, а пулеметы ты всё же сдай.
Будённого после этого ни НКВД, ни его «наследник» — МГБ — не трогали больше никогда... А власть советская даже наградила званием Героя Советского Союза, причем трижды: в 1958, 1963 и 1968-ом годах.
А насчет пулеметов, так по слухам Будённый сдал только два. А четыре все-таки оставил на чердаке. На всякий случай. 
И если кто сомневается, что в те времена было возможно хоть какое-то сопротивление, так мы напомним, что вполне. Кстати, прошедший всю первую мировую и гражданскую войны Семен Михайлович Буденный был полным Георгиевским кавалером, что свидетельствует о его беспримерной личной храбрости.

 

 

 

А разве вы американец?
 

Однажды на ковёр к Сталину был вызван знаменитый советский авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев.
Задача перед ним была поставлена предельно простая и понятная — создать за три месяца лучший в мире истребитель. И поставлена с прямолинейной сталинской лаконичностью. Как и уверенностью, что решена должна быть и будет в заявленный срок.
Естественно, Яковлев, который мыслил не глобальными как вождь народов, а вполне земными категориями, был в некотором шоке.
— Товарищ Сталин, это невозможно. Американцы тратят на подобные разработки до полутора лет!
Сталин удивился совершенно искренне:
— А разве вы американец?
Говорят, после этой удивительной фразы у Яковлева и вправду все получилось, авиаконструкторы действительно уложились в отведённый срок, и истребитель был создан всего за три месяца...
Какого напряжения душевных, физических и интеллектуальных сил и ресурсов это стоило, народная мифология умалчивает... 

 

 

​

Раз нужен — дай!

 

Говорят, настойчивость академика Петра Капицы — дважды Героя Социалистического Труда, лауреата двух Сталинских премий, кавалера шести орденов Ленина и Нобелевского лауреата по физике 1978 года — фактически спасла жизнь его другу и другому великому физику, также будущему Нобелевскому лауреату Льву Давидовичу Ландау.
Верить или нет, как всегда оставим читателю, но официальная версия истории такова: Ландау действительно выпустили «на поруки» и «под личную ответственность» Петра Капицы...
... После ареста Ландау весной 1938 года, и не по ложному обвинению, как чаще всего бывало в те времена, не по навету, а по вполне конкретному и достаточно весомому обвинению (Лев Ландау вместе с физиком Моисеем Корицем сочинил антисталинскую листовку, в которой осуждался существовавший режим террора и звучал призыв к свержению сталинского режима),  Капица безостановочно добивался его освобождения. В результате Капица добился встречи лично со Сталиным весной 1939 года.
Как гласит советская «мифология», между Сталиным и Капицей произошёл приблизительно следующий разговор в присутствии народного комиссара внутренних дел СССР Лаврентия Берии.
— Товарищ Сталин, арестован мой помощник, физик Лев Ландау, а он мне нужен.
Сталин повернулся к Берии за объяснениями. Тот ему их дал:
— Товарищ Сталин, Ландау арестован как шпион, а также за антисоветскую агитацию.
Сталин пожал плечами, считая разговор исчерпанным.
Но наивный, мало разбирающийся в придворных интригах и вряд ли понимающий, где стоило остановиться в своих требованиях, Капица был настойчив:
— Товарищ Сталин, но он мне нужен для дальнейших исследований.
Сталин опять повернулся к Берии.
То, что Ландау в своей листовке откровенно писал: «в своей бешеной ненависти к настоящему социализму Сталин сравнился с Гитлером и Муссолини», Берия Сталину, естественно, сказать не мог. Но Берия выкрутился:
— Ландау признался в диверсионной деятельности.
На что Сталин развёл руки, как бы ставя окончательную точку в разговоре.
Но упрямый Капица не унимался:
— Товарищ Сталин, Ландау мне нужен.
Надо отметить, что кроме Петра Капицы за Ландау просил и Нильс Бор, а эта фигура была знаковой в научном мире — уже тогда нобелевский лауреат, член всевозможных академий наук, в том числе и почетный член Академии наук СССР. Как бы то ни было, но Ландау весь этот год просидел у Берии «под рукой» — не на Соловках или, к примеру, в недавно созданном для утилизации врагов народа ИвдельЛаге, то есть не на зоне, а в следственном изоляторе Бутырской тюрьмы. Видимо, на всякий случай.

… Берия также начал кипятиться «бестолковости и упрямству» учёного:
— Товарищ Капица, уже состоялся суд, и он признал Ландау виновным.
Но Капица стоял на своём:
— Но мне нужен Ландау для дальнейших разработок. Без него вся работа может зайти в тупик!
Как гласит советская фольклорная «мифология», в результате потерял терпение даже невозмутимый «отец народов», который уже в приказном порядке обратился к всесильному Народному комиссару внутренних дел СССР:
— Послушай, Лаврентий! Видишь, человеку он нужен?! Раз нужен — дай!

Верить этой «мифологеме» или нет — повторимся — оставим на суд взыскательного читателя, но, как гласит та самая официальная история, Лев Ландау, арестованный 28 апреля 1938 года, провёл в заключении ровно один год. Выпущен же он был под личное поручительство Петра Капицы, который взял его «на поруки».
26 апреля 1939 года Пётр Капица написал официальное письмо лично наркому Берии со следующей формулировкой: «Прошу освободить из-под стражи арестованного профессора физики Льва Давидовича Ландау под моё личное поручительство. Ручаюсь перед НКВД в том, что Ландау не будет вести какой-либо контрреволюционной деятельности в моём институте, и я приму все зависящие от меня меры к тому, чтобы он и вне института никакой контрреволюционной работы не вёл. В случае, если я замечу со стороны Ландау какие-либо высказывания, направленные во вред Советской власти, то немедленно сообщу об этом органам НКВД».
Два дня спустя, ровно через год после ареста, 28 апреля 1939 года было подписано Постановление НКВД СССР о прекращении дела в отношении Л.Д. Ландау с передачей его на поруки лично П.Л.Капице.

 

Скажите главному редактору, что я не велел вас увольнять

 

Эта легенда интересна тем, что в ней на удивление не было ни пострадавших, ни каких-либо иных «далеко идущих последствий» для её участников со стороны «никогда не дремлющих органов с горячими сердцами». И тем не менее поведать ее стоит.

Говорят, после открытия Московского метрополитена в мае 1935 года, главный редактор «Вечерней Москвы» (тираж, на минуточку, что-то около 300 000 экземпляров) сообщил, что следующий номер будет посвящен откликам трудящихся на это славное событие. Вполне естественно, все корреспонденты в добровольно-принудительном порядке разошлись собирать отклики благодарных пассажиров, уже успевших прокатиться в Московском метро. 
В кабинете редактора газеты по какой-то причине задержался репортер Трофим Юдин, возможно, он просто дежурил по номеру. И вот ему в голову пришла дерзкая мысль: взять интервью лично у «отца народов», совершившего накануне ознакомительную поездку в метрополитене. 
Вряд ли обычный человек мог тогда дозвониться лично Сталину, хотя советская мифология свидетельствует об обратном: вроде бы и мог. Но речь ведь идет о телефоне редактора крупной общественно значимой газеты, который такой привилегией обладал.
Юдин подошел к «вертушке» и набрал Сталина. «Отец народов» ответил. 
Произошёл приблизительно следующий короткий диалог:
— Здравствуйте, товарищ Сталин, это говорит корреспондент газеты «Вечерняя Москва» Трофим Юдин...
— Кто-кто?
— Трофим Юдин, товарищ Сталин, из газеты «Вечерняя Москва». Мы сейчас делаем репортаж об открытии Московского метрополитена, и я хотел узнать у вас, понравилось ли вам московское метро при открытии?
— Записывайте, — ответил, как всегда лаконично, «отец народов», — метро понравилось. Московское метро — лучшее в мире. Сталин.
— Спасибо, товарищ Сталин...

Когда об этом интервью узнал Александр Иванович Куприянов, главный редактор «Вечерней Москвы», с ним случилась едва ли не истерика. Публиковать ли дословно то, что якобы было сказано лично Сталиным? А вдруг молодой репортёр всё выдумал? А если разговор Юдина со Сталиным действительно состоялся, а в праздничном репортаже не будет упомянуто мнение «отца народов»?
В результате главред нашёл выход:
— Добудь мне подтверждение того, что сказал Сталин. Иначе уволю за враньё!
Юдин пошёл простой и проторённой дорогой: ещё раз позвонил Сталину. После короткого представления и извинения за лишнее беспокойство, Юдин произнёс приблизительно следующее:
— Товарищ Сталин, меня попросили дать подтверждение вашим словам про метро. Иначе товарищ Куприянов, главный редактор газеты меня уволит. Мне не верят, что я связывался с вами лично.
— Скажите товарищу Куприянову, что я не велел вас увольнять...
   
В итоге Трофима Юдина из газеты, конечно же, не уволили... Более того, говорят, он «пересидел» в газете шестерых главных редакторов. И, вполне вероятно, пересидел именно потому, что никто не решался трогать личного «знакомца вождя»...

 

 

 

Вот ваш главный недостаток, его и постройте!

 

Случай, описанный ниже, из разряда тех, в которые поверить невозможно.
С другой стороны, мало ли в истории случаев, которые не вписываются вообще ни в какую логику? И если и вправду «не всё так однозначно», то можно допустить вообще всё что угодно. Даже то, во что верить, казалось бы, принципиально не следует. Опять же, если доверять простому здравому смыслу...

По самым надёжным и проверенным источникам информации советской истории — то есть слухам — кольцевая линия московского метро появилась почти случайно... если не сказать — практически случайно.
Строительство Московского метрополитена было событием знаковым не только для Москвы, но и для всего молодого советского государства. Потому решения о начале строительства принимались на высочайшем уровне...
По историческим свидетельствам тех, кто слышал эту историю от тех, кто узнал эту историю напрямую от тех, кто присутствовал при разговоре тех, кто слышал эту историю из первых рук, Сталин, когда слушал доклад о перспективном развитии метрополитена, пил то ли чай, то ли кофе (ибо в этой «принципиальной» части нашего повествования свидетели путаются в показаниях).
В любом случае, все источники сходятся в одном: вождь настолько радел о деле, что устраивал чайно-кофейные паузы практически всегда прямо на рабочем месте.

... Докладчик, очевидно учитывая мировой опыт уже существовавших к тому времени «подземок», планировал обойтись без разгрузочной линии в метрополитене, обозначив в плане только линии радиальные и пересадочные станции...
В результате товарищ Сталин, вероятно не особенно довольный таким планированием, поставил чашку прямо на середину плана, лежащего на большом столе для совещаний. И судя по коричневатой жидкости, был вождь далеко не в благодушном настроении: на бумаге остался круглый след от пролитого то ли чая, то ли кофе...
— Вот ваш главный недостаток, его и постройте, — недовольно произнёс «отец народов», опять приподнимая с чертежа чашку с горячим напитком.
Вполне естественно, коричневатый круглый след то ли от донышка чашки, то ли от подстаканника вождя остался в самом центре плана метрополитена...
И вскоре кольцевая линия была внесена в проект строительства. Линия, которую, боясь изменить даже «чайно-кофейный цвет», оставленный на плане чашкой «гения всех времён», нарисовали коричневым.
А так ли это было, и было ли на самом деле, сейчас, когда не все так однозначно, уже и не важно.

Всё о делах, товарищи, всё о делах... Потанцевали бы...

 

Многие из историй, главным героем которых фигурирует Сталин, даже в своей внешней «безобидности» как нельзя ярко и наглядно показывают настроения, нравы и страхи того времени. Времени, про которое и сам «вождь» осенью далёкого уже 1935 года с хитрецой сказал: «... жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее...»
Одна из таких историй якобы произошла в Большом театре и связана была с одним из выступлений знаменитого ансамбля народного танца Игоря Моисеева. И рассказана она была Оскаром Эстеркиным, которого мы больше знаем по его псевдониму как Оскар Курганов.
Невеста Эстеркина состояла в ансамбле Моисеева. Дело происходило едва ли не накануне их бракосочетания. Специальный корреспондент «Правды» Курганов собирался попросить Моисеева отпустить свою невесту в свадебное путешествие после официального бракосочетания. Момент для обращения к директору и основателю ансамбля он выбрал, конечно, подходящий — в антракте правительственного концерта в Большом театре. 
После завершения первого отделения Оскар Эстеркин отправился за кулисы. И, как оказалось, совершенно не вовремя и не к месту. Моисееву выказывал своё недовольство, а фактически распекал его председатель Комитета по делам искусств СССР Михаил Борисович Храпченко за то, что Моисеев ввёл в программу номер, не согласованный с ним. На что Моисеев ответил, что по факту окончания номера даже сам Сталин был доволен и аплодировал прошедшему выступлению.
На это Храпченко ответил, что раз на раз не приходится (имея, очевидно, в виду переменчивое настроение вождя) и потребовал, чтобы Моисеев впредь придерживался его распоряжений и утверждённой программы.
Курганов тактично стоял в стороне, делая вид, что ничего не видит и не слышит, и вдруг увидел Сталина. Тот как обычно неслышно, по-кошачьи, приблизился к «спорщикам», сказал им одну короткую фразу и ушёл.
После чего Моисеев и Храпченко обхватили друг друга и стали кружиться в вальсе, хотя ни музыки, ни зрителей за кулисами не было. 
Сам Курганов опрометью бросился в зал, подальше от непонятной ситуации...
Уже после окончания концерта он нашёл Моисеева и получил долгожданное разрешение на свадебное путешествие с будущей супругой. Вероятно, хорошее настроение и доброе расположение духа Моисеева подтолкнуло Курганова задать еще один вопрос… 
Он спросил Моисеева, что же сказал ему и Храпченко за кулисами товарищ Сталин. На что получил ответ от Моисеева, что фраза товарища Сталина была совершенно невинной, а именно вождь произнёс: «Всё о делах, товарищи, всё о делах... Потанцевали бы...»

Такая, по сути, безобидная история... как нельзя лучше характеризующая нравы той эпохи...

 

Надо проводить воспитательную работу среди приговоренных к расстрелу!

 

История, о которой пойдёт речь ниже, якобы случилась в годы так называемого «Большого террора» 1937-1938 годов. Годы, когда по одной из версий, Сталин расправлялся со всей старой гвардией, чтобы оставаться на постаменте единоличной власти единоличным же вождём, а по другой версии уничтожал балласт, который тянул своими амбициями и невежеством «на дно» молодую Советскую республику.
Какой из этих версий верить? Да любой. Факт остается фактом — во время «Большого террора» Сталин избавился от огромного количества бывших соратников, большинство из которых были едва ли не его друзьями, во всяком случае, в какое-то время находились очень близко к вождю.
Говорят, когда в июне 1937 года расстреливали маршала Тухачевского, он кричал: «Да здравствует Сталин! Да здравствует коммунизм!»
Таким же образом уходили из жизни Якир, Уборевич, Фельдман, Примаков и многие другие советские функционеры. 
На вопрос: «Почему?» вряд ли найдётся простой и однозначный ответ. Возможно, они сами фанатично верили в идеализированную ими же личность Сталина. Возможно, они безоговорочно верили в идеалы революции. Возможно, до последней секунды надеялись на помилование. Или просто хотели поставить чекистов в сложное положение?

Правда это или нет, но в своё время среди «знающих» людей ходили упорные слухи о том, что один из официальных палачей, приводивших приговоры в исполнение, подал докладную записку на имя своего руководства с описанием ситуации, когда расстреливаемые  «враги народа» начинали выкрикивать имя вождя и вопросом: что ему следовало делать в подобном случае? Ну действительно, странно стрелять в человека, который в лицо тебе кричит «Слава великому Сталину!», ведь это же черт те что получается, какой же он после этого враг?
Ответ не замедлил себя ждать. На докладную записку была наложена однозначная резолюция: «Надо проводить воспитательную работу среди приговоренных к расстрелу, чтобы они в столь неподходящий момент не марали имя вождя».
Такая вот история... Без каких-либо нравоучительных выводов и стенаний по пролитой крови «невинных» советских вождей разных калибров. История, лишь добавляющая ещё один штрих к портрету той эпохи...

 

 

 

Товарищ Шолохов, почему бы Григорию Мелехову не встать на сторону большевиков?

 

Нобелевский лауреат по литературе 1965 года, лауреат Ленинской и Сталинской премий, дважды Герой Социалистического Труда Михаил Александрович Шолохов как никакой другой писатель был обласкан Советской властью. Книги Шолохова выходили миллионными тиражами.
Однажды И.В. Сталин, который был поклонником творчества Шолохова,  на одной из встреч с писателем задал ему вопрос относительно дальнейшей сюжетной линии романа «Тихий Дон».
— Товарищ Шолохов, а почему бы Григорию Мелехову не встать на сторону большевиков и не остаться в Красной Армии? — как обычно прямолинейно «намекнул» вождь и учитель. 
На что Шолохов честно и без обиняков ответил:
— Я уже пробовал, Иосиф Виссарионович. Не идёт туда Мелехов.
И несмотря на явную настойчивость «отца народов», роман в итоге получился совсем политически не ангажированным.
Но, похоже, к отцу народов Шолохов все же прислушался. Не зря же в его другом романе «Поднятая целина» все уже правильно со всех точек соцреалистического зрения. 

 

​

Бесславная кончина Бенито Муссолини

 

Про Муссолини слышали многие. Тех, кто с точностью назовет годы диктаторского правления Бенито Муссолини в Италии, уже значительно меньше. Задай им соответствующий вопрос, и лишь некоторые из них скажут: закончил диктатор своё правление как-то совсем уж трагично — то ли был расстрелян, то ли повешен. И совсем уже единицы знают, как все было на самом деле.

Итак, для тех, кому интересно.

Яркий взлет и бесславная кончина итальянского диктатора — как пример того, как должны заканчиваться дни разного рода диктаторов: в бесславии, позоре и общем презрении собственного народа...

 

Бенито Муссолини — основоположник фашизма, диктатор, дуче (вождь), первый маршал итальянской империи, один из лидеров стран оси (Германия, Италия и Япония)… В течение 23 лет — с 1922 года, когда он занял должность премьер-министра и вплоть до конца апреля 1945 года — авторитарно правил Италией или её частью, как в последние два года жизни своего уже номинального правления.

Оглядываясь назад и рассматривая историю в сослагательном наклонении (что, как известно, вообще-то делать бессмысленно) можно смело утверждать, что главной ошибкой Муссолини во внешней политике возглавляемой им Италии был союз с Третьим Рейхом во главе с Адольфом Гитлером.

Достаточно сравнить методы правления Муссолини в собственной стране с методами генералиссимуса Франсиско Франко в Испании или Антониу ди Салазара в Португалии, и отыщется немало прямых параллелей.

Но ни Франко, ни Салазар не связали себя обязательствами перед Третьим Рейхом, и наверняка еще и поэтому избежали такой же бесславной и преждевременной кончины, как дуче Италии и фюрер «тысячелетнего Рейха»...

 

В ночь с 9-го на 10-е июля 1943 года началась высадка союзнических сил на Сицилии, так называемая операция «Хаски», которая завершилась 17 августа полным захватом острова объединенными силами антигитлеровской коалиции. Довольно быстро после ее начала ближайшие сподвижники и соратники дуче пришли к выводу, что от Муссолини нужно срочно избавляться, чтобы начать переговоры с командованием Объединённых сил о выходе Италии из войны и её максимально быстрой капитуляции: не было смысла усугублять военные потери и сверхплачевное состояние итальянской экономики.

25 июля 1943 года дуче был смещён со всех своих должностей и помещён под арест...

После личного приказа фюрера, 12 сентября 1943 года немецкие десантники, которыми командовал Отто Скорцени, без единого выстрела сумели выкрасть Муссолини из-под ареста и вывезти его в Германию: Бенито фюреру нужен был живым и здоровым как символ фашизма, фактическим союзником на юге Европы, который мог бы сплотить вокруг себя определённую, радикально настроенную часть итальянского общества.

Собственно, Гитлер и настоял на том, чтобы Муссолини возглавил наскоро сформированную Итальянскую социальную республику, которая фактически занимала северную половину нынешней территории Италии. Республику, которая должна была продолжить воевать с антигитлеровской коалицией в союзе с Третьим Рейхом.

Несмотря на общие признаки государственности, Итальянская социальная республика по сути была квазигосударством, полностью подчиняющимся приказам из Берлина. Более того, вооружёнными силами ИСР фактически командовал немецкий генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг.

 

... уже 23 сентября Муссолини объявил по радио, что переворот, направленный лично против него, потерпел фиаско и теперь его правление будет продолжаться в новом качестве — в виде главы новой, только что образованной республики... Фактически дуче выполнял роль «свадебного генерала», трезво понимая, что всё движется к неумолимому концу.

В книге Рэя Мозли «Последние 600 дней дуче» есть яркая картина, которую автор рисует о Муссолини в последние годы его жизни, — это хрупкий и сломленный человек, измученный прошлыми событиями, разочарованный теми, которые больше не находятся под его контролем, и смирившийся с теми, которые его ожидали. В интервью, данном Маделин Моллир в 1945 году незадолго до того, как он был схвачен и казнен итальянскими партизанами, дуче категорически заявил: «Семь лет назад я был интересным человеком. Теперь я труп». И продолжил:

— Да, мадам, я закончил. Моя звезда закатилась. Я работаю и стараюсь, но знаю, что все это всего лишь фарс... Я жду окончания трагедии и, странно оторванный от всего, больше не чувствую себя актером. Я чувствую себя последним из зрителей».

 

В апреле 1945 года даже самым фанатичным сторонникам и апологетам итальянского и немецкого фашизма стало ясно, что война проиграна окончательно...

Шла уже подготовка к штурму Берлина, который начался 16-го апреля 1945-го года. По всей Европе подавлялись последние очаги сопротивления остатков войск Третьего Рейха. В итоге тем немецким подразделениям, которым было вверено охранять Муссолини, стало уже не до этого, и дуче нужно было самому искать выход из сложившейся ситуации. А говоря проще — спасать собственную жизнь.

Судя по всему, именно тогда Муссолини окончательно осознал, насколько стал ненавидим народом Италии и насколько стал ненавистен ему. Дуче пытался вступить в переговоры с силами Сопротивления, но так и не смог получить ни от кого гарантий собственной безопасности.

В результате, после провала в переговорах, Муссолини с небольшой группой охраны и приближенных приехал в город Комо, где обосновался в местной префектуре. Именно там произошла его последняя встреча с женой — Ракеле Муссолини.

В итоге им и его приближёнными было принято решение добираться до нейтральной Швейцарии. И уже после этого предпринимать какие-либо последующие шаги относительно своей дальнейшей судьбы.

Но здесь же, в Комо, Муссолини оставила, а фактически бросила на произвол судьбы часть его команды. В этой местности действовало много партизанских отрядов, и все приближённые дуче прекрасно понимали, что попав в плен к партизанам вместе с Муссолини, всем им мог грозить расстрел.

Тем не менее, к остаткам группы присоединилась тридцатитрёхлетняя Клара Петаччи, последняя любовница шестидесятиоднолетнего дуче, которая до безумия была влюблена в престарелого диктатора, женщина, с именем которой будут неразрывно связаны последние дни и часы жизни Муссолини и даже определённое время после его смерти.

Группа Муссолини начала движение в сторону Швейцарии в ночь с 26-го на 27-е апреля 1945 года. Той же ночью отряд Муссолини столкнулся с группой немецких солдат, которых было около двухсот человек и которые также направлялись в Швейцарию, надеясь найти там временное прибежище до тех пор, пока не закончится война и не улягутся все послевоенные страсти.

Буквально в нескольких километрах от границы со Швейцарией дорогу группе Муссолини и немецким солдатам преградила передовая группа 52-й гарибальдийской партизанской бригады под командованием графа Беллини дела Стелла. После небольшой перестрелки немцы вступили в переговоры, надеясь уйти от прямого столкновения и лишних жертв с обеих сторон. В результате коротких переговоров итальянские партизаны поставили условие, что немцы смогут уйти, но все итальянские фашисты должны остаться.

Удивительно, но в критической ситуации, когда речь шла буквально о жизни и смерти, немцы сделали своего рода благородный жест — дали дуче немецкую форму и попытались выдать его за одного из солдат вермахта...

Партизаны дважды осматривали машины немцев, очевидно и справедливо полагая, что с ними могли попытаться перейти границу и итальянские фашисты. Судя по всему, партизанам кто-то передал информацию, что границу в этой местности пытается перейти сам Муссолини, либо его ближайшие сподвижники. При проведении третьего осмотра немецкой колонны один из партизан опознал Муссолини. Дуче сразу же задержали.

Его любовницу Клару Петаччи партизаны не знали, да и вряд ли собирались задерживать. Тем не менее, сама Клара не захотела расставаться с возлюбленным.

Партизаны отвезли Муссолини в одну из ближайших деревень, ожидая от своего руководства указаний что делать с диктатором. Там, с 27-го по 28-е апреля 1945-го года вместе с Кларой Петаччи он провёл последнюю ночь своей жизни...

В это время три разнонаправленных силы пытались одновременно решить судьбу Муссолини. Командование Объединённых союзных сил требовало выдачи им дуче для дальнейшего трибунала. Уцелевшие и оставшиеся на свободе соратники Муссолини, узнав, что тот попал в плен, начали готовить его освобождение. Но и само руководство партизан, которые представляли итальянский Комитет национального освобождения, также пытались принять решение — что именно делать с диктатором.

Ближе всех к «телу» оказался Вальтер Аудизио, известный в среде итальянского Сопротивления как «полковник Валерио», имевший мандат от Комитета Сопротивления, предоставлявший ему чрезвычайные и неограниченные полномочия.

Именно он 28-го апреля и забрал диктатора вместе с Кларой Петаччи у захватившего их отряда партизан.

Чтобы исключить любые эксцессы, недовольство и сопротивление со стороны Муссолини «полковник Валерио» объяснил дуче, что прибыл специально ради того, чтобы спасти его самого и его любовницу.

Муссолини вывезли в небольшую деревушку Меццегра, недалеко от того места, где он был задержан партизанами. Там, на краю деревни, уже не церемонясь, его поставили у каменной изгороди в то время, как «полковник Валерио» зачитывал Муссолини смертный приговор от имени всех сил Сопротивления Италии.

Дальнейшее проверить сложно, но якобы Клара Петаччи бросилась к Муссолини, крича на «полковника Валерио», что тот не посмеет расстрелять дуче Италии. «Полковник Валерио» лично направил автомат на Муссолини, но оружие дало осечку. Помощник «полковника Валерио» попытался привести приговор в исполнение из своего пистолета, но тот тоже дал осечку. После чего один из партизан по имени Микеле Моретти, который сопровождал «полковника Валерио», передал ему свой автомат...

Лишь с третьей попытки приговор был приведен в исполнение. В дальнейшем Микеле Моретти говорил, что якобы он лично, а не «полковник Валерио» расстрелял дуче.

Как бы то ни было, Муссолини, который, казалось, все это время находился в полной прострации, даже не сопротивлялся. Клару Петаччи, которая не желала отойти от Муссолини и обнимала его, в общей горячке и суете партизанам пришлось расстрелять вместе с диктатором...

В дальнейшем «полковником Валерио» выдвигалась версия, что они не хотели расстреливать Клару Петаччи, но поскольку нервное напряжение было слишком велико, они не стали вырывать её из объятий Муссолини и расстреляли обоих...

Как свидетельствует история, расстрел Муссолини произошёл 28-го апреля 1945 года в 16.10 пополудни.

На этом дело не закончилось.

Тела Муссолини и Петаччи привезли в Милан. Одновременно туда же доставили тела ещё пятерых расстрелянных фашистов.

На автозаправке возле Пьяцца Лорето тела Муссолини, Клары Петаччи и остальных фашистов подвесили за ноги вниз головой. Символизм ситуации заключался в том, что именно на этом месте годом ранее были казнены 15 партизан из движения Сопротивления...

Толпа, буквально заполнившая площадь и прилегающие улочки, слала проклятия. В мёртвые тела летели камни и мусор, что оказывался у людей под руками.

Над телом Муссолини издевались особенно изощрённо — его тело бросили в центре площади, где люди плевали на него, буквально плясали на нём и справляли на него нужду. Муссолини был настолько ненавистен людям, что вся сдерживаемая ярость народа вылилась уже на его труп.

В итоге тела всех фашистов, включая тела Муссолини и Клары Петаччи бросили в ближайшую сточную канаву...

 

1 мая 1945 года тела Бенито Муссолини и Клары Петаччи были захоронены на миланском кладбище в безымянной могиле...

Но и на этом не закончилось.

В 1946 году останки тела дуче были выкопаны и похищены его последователями и сторонниками; и вокруг них разгорелся настолько крупный всеитальянский скандал относительно того где и как хоронить тело диктатора, что труп Муссолини оставался непогребённым ещё в течение десяти лет.

В конце концов останки тела Бенито Муссолини всё же обрели покой и были захоронены в его семейном склепе в городе Предаппио, откуда Муссолини и был родом...

 

 

 

Как любовь Уинстона Черчилля к коньяку спасла жизнь советскому человеку

 

 

Верить тому, что будет описано ниже или отмахнуться от этого как от очередного «атавизма» сталинской эпохи, которые то и дело появляются в публичном пространстве, как обычно, оставим на суд взыскательного читателя. В пользу сомнительности данной истории говорят многие факты. Они же одновременно говорят и об ее полной достоверности.

Кто интересовался личностью сэра Уинстона Черчилля, который дважды в своей жизни избирался премьер-министром Великобритании, знает легенду, что с определенного времени тот очень полюбил армянский коньяк марки «Двин». Вот с Тегеранской конференции, когда Сталин подарил Черчиллю на его 69-летие (а конкретно 30 ноября 1943 года) несколько бутылок этого благородного напитка, и полюбил. Впрочем, есть вероятность, что окончательно распробовал он этот коньяк после Ялтинской конференции 1945 года.

Как гласит легенда, коньяк «Двин» настолько понравился британскому премьер-министру, что в дальнейшем он ежедневно выпивал бутылку 0,7 литра этого благородного пятидесятиградусного напитка. Который, опять же вроде как легенда, а вроде как и правда, отправлялся премьер-министру Великобритании ежеквартально партиями по десять ящиков в течение многих лет после то ли Тегеранской, то ли опять же Ялтинской конференции, на которой лидеры двух стран «глушили» его прямо немалыми порциями.

Впрочем, биографы сэра Уинстона и не смогли обнаружить подтверждение этого «факта» ни в мемуарах самого Черчилля, ни в мемуарах одного из советских «вождей» — Анастаса Микояна (считается, что любимой маркой Черчилля был бренди французского дома «Hine»).

Тем не менее, «миф», пропущенный через народное сознание, становится едва ли не фактом. Или, как минимум, легендой. А у любой легенды есть свои истоки и предпосылки...

А есть и люди, сами ставшие легендой. Вот одного такого звали Маркар Седракян. Этот армянский мастер и технолог коньячного производства, будущий заслуженный инженер Армянской ССР и Герой Социалистического Труда СССР и создал, наряду с другими известными марками алкогольных напитков, именитый сорт советского коньяка.

Говорят, что как-то сэр Уинстон обнаружил, что «Двин» утратил былой вкус. Информацией о чём он в личной переписке и поделился с «другом Иосифом».

Сталин велел разобраться.

Понятно, что потеря былого вкуса напитка объяснялась изменением купажа. А вот уже что и почему не так смешивали при изготовлении коньяка «Двин», объяснялось банальными по тем временам причинами: выдающегося мастера отстранили от производства.

После личного указания Сталина разобраться, Седракяна не только вернули из ссылки в Ереван, но сразу же восстановили в партии (что по тем временам было делом едва ли не беспрецедентным).

Вернувшись из ссылки, Маркар Седракян восстановил утраченный вкус коньяка, и в дальнейшем у британского премьера любимый напиток уже ни разу не вызывал нареканий.

Так казалось бы простое замечание сэра Уинстона Черчилля спасло не только репутацию, но, вполне вероятно, даже жизнь именитому мастеру коньячного производства.

Что касается самого Маркара Седракяна, то до сих пор именно ему приписывают расширение коньячного производства в Армении, как и введение таких рецептур коньячных составов, что армянский коньяк наряду с французским считается лучшим в мире.

Что же до обвинения Седракяна, то, по свидетельству его сына, они состояли в том, что в своём кабинете знаменитый технолог хранил томик стихов своего современника армянского поэта Егише Чаренца, которого советская власть признала врагом народа и сгноила в тюрьме.

По одной версии Седракяна за это страшное преступление сослали в Сибирь, по другой — перевели в Одессу на местный коньячный завод (типа было бы совсем уж расточительно использовать выдающегося мастера коньячного производства на сибирском лесоповале или колымских золотых приисках). Как бы там ни было, но вроде бы именно Седракян участвовал в купажировании таких сортов местного бренди как «Одесса» и «Украина».

Таким неожиданным образом одно короткое замечание британского премьер-министра отразилось на всей дальнейшей судьбе именитого коньячного мастера.

Есть у этой истории и продолжение.

 

 

Юбилей сэра Уинстона Черчилля

​

Эта история случилась в конце 1949 года, уже после того, как отношения между основными союзниками по Второй мировой войне охладели настолько, что между СССР с одной стороны и США и Великобританией с другой прекратились едва ли не все контакты, кроме обязательных дипломатических.

Но вернемся в первый послевоенный год.

5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже сэр Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую Фултонскую речь («Sinews of war»). Именно с нее принято вести отсчет начала пресловутой «холодной войны» между странами советского блока и странами западного мира.

Вот основные положения этой речи:

1. «Железный занавес»: Черчилль ввёл термин «железный занавес» для описания разделения Европы на две части — западную, свободную и демократическую, и восточную, находящуюся под контролем Советского Союза.

2. Необходимость единства: Черчилль подчеркнул важность единства и сотрудничества между Великобританией и Соединёнными Штатами для противостояния советской угрозе.

3. Угроза коммунизма: Черчилль заявил, что Советский Союз представляет собой серьёзную угрозу для мира и безопасности в мире, и призвал к созданию оборонительного союза западных демократий.

4. Поддержка ООН: Черчилль выразил поддержку Организации Объединённых Наций как важного инструмента для поддержания международного мира и безопасности.

 

Казалось бы, с момента окончания войны реальной, Второй мировой, прошло не так много времени, а как все поменялось! Охлаждение отношений было столь значительным, что казалось невозможным никакое потепление в будущем.

И ведь свою речь Черчилль произносил уже даже не в ранге премьер-министра самой крупной империи за всю историю существования человечества; ранней весной 1946-го он был «обычным» отдыхающим, который зиму провел в США по совету врачей. Еще в декабре 45-го его пригласили прочесть в Миссури лекцию о международном положении. Черчилль дал согласие с условием, что его будет сопровождать Трумэн, тем более, что Фултон был родиной тогдашнего президента США.

Подобная детализация и уточнения даются лишь для того, чтобы понять насколько изменились и накалились отношения между членами «Большой Тройки» победителей после окончания Второй мировой войны.

Довольно известный факт, что сэр Уинстон Черчилль страдал бескорыстной и искренней страстью к сигарам и крепким спиртным напиткам, что никак не мешало ему выполнять свои служебные обязанности настолько хорошо, что в мировой истории он остался как, возможно, самый уважаемый и «весомый» политик XX века.

Про любовь (настоящую или мнимую, бог весть) сэра Уинстона к армянскому коньяку мы говорили чуть выше. Во всяком случае, пил он каждый день, и это факт неоспоримый. Если мы вернемся в февраль 1945 года, то вспомним не только ситуацию, когда на Ялтинской конференции под коньячок «Двин» Сталиным и Черчиллем принимались судьбоносные решения по разделению сфер влияния в послевоенном мире, но и что тогда же, под этот же самый коньяк Черчилль «набрасывал» тезисы той речи, которая будет им произнесена в Фултоне ровно через год после этого.

30 ноября 1949 года штатскому лицу сэру Уинстону Черчиллю (второй раз премьер-министром он станет только в 1951  году) первое лицо советского государства на его 75-летие сделал воистину знаковый подарок – презентовал 75 бутылок великолепного пятидесятиградусного коньяка «Двин».

Знаменательна реакция Черчилля на этот подарок:

«Жаль, что мне исполнилось всего лишь семьдесят пять, а не сто лет»…

P.S. На лондонском аукционе, посвященном 50-летию со дня смерти премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля (то есть в 2015 году), бутылка его «любимого» армянского коньяка 70-летней выдержки была продана за 120 тысяч долларов США.

То есть, всё же и пил, и ценил.