«Издатель всю жизнь издает одну и ту же книжку. Просто добавляются новые главы»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Журналист и издатель Георгий Урушадзе в апреле 2023 года основал независимое издательство Freedom Letters. Сейчас это мощное русскоязычное издательство, которое выпускает сотни книг. Книг, которые в России считаются крамолой. Книг, к которым в России всячески пытаются ограничить доступ.

Конечно, такая деятельность не остается незамеченной ни читателями, ни властями России. Читатели ищут книги Freedom Letters, а власти пытаются с издательством бороться и недавно включили Георгия в список «иноагентов».

РАЖ поговорил с Георгием об этом, а также о делах и планах Freedom Letters, о премии «Книги свободы», о ситуации с литературой внутри России, о «зет»-писателях и об оптимизме и пессимизме.

 

​

РАЖ: Георгий, позвольте начать с выражения нашей поддержки. Но поздравлять с «иноагенством» все-таки, наверное, неправильно: в реестр входят достойнейшие люди, но он, безусловно, часть репрессий.

Вас не оставляют в покое наши российские надзорные ведомства. Но ведь вы — зарубежное издательство. В СССР пытались бороться с притоком «тамиздата», но никому не приходило в голову указывать, что издавать, например, «Ардису». Как вы полагаете, зачем они это делают?

 

Георгий Урушадзе: В их логику проникнуть сложно. Думаю, что они просто считают себя хозяевами русского языка, русского слова и русских букв. И все, что издается на русском языке, по их мнению, должно подпадать под их регулирование.

Кроме этого, они понимают, что книги доставляются в Россию. Поэтому они хотят хоть как-то запретить, хоть что-то сделать: стереть с нашего сайта, который, конечно же, зарубежный, стереть с такого же зарубежного сайта «BAbook». Но у них почему-то не получается :)

Предъявляют претензии иностранным магазинам, которые торгуют нашими книжками. Тоже их вносят в реестр. Но у этих людей вообще нет бизнеса в России. Это просто такая бюрократическая дурь, которая не ведет к запрету, а ведет только к росту популярности.

Роскомнадзору надо было про нас просто забыть, вычеркнуть из своих планов. А они, наоборот, максимально о нас всем сообщают, публикуют в СМИ название издательства и адрес сайта. Большое им за это спасибо, нашим добровольным агентам.

 

РАЖ: Вы во Freedom Letters работаете с такой скоростью, что никакой РКН не успеет отследить все ваши новости и новинки. И темпы этой работы, кажется, только нарастают. Как вам это удается?

 

Г.У: У меня нет научного ответа на этот вопрос. Книжки пишутся. Книжки присылаются нам ежедневно. Хорошие, нуждающиеся в издании. Есть команда волонтеров — кто-то рисует, кто-то корректирует, кто-то редактирует, кто-то верстает. Команда разбросана по всему миру. Так и получаются книжки.

Что касается лично меня, я уже шестьсот дней, может и больше, живу вообще без выходных. В этом нет ничего суперсложного. Это обычная работа, но, может быть, с огромной скоростью и с большой нагрузкой.

Freedom Letters издало двести бумажных, аудио и электронных книг. Мне рассказали, что примерно столько за полтора года выпускало издательство «Советский писатель» в лучшие свои годы. Я спросил, сколько людей работало в том издательстве. Выяснилось, что на каждого из нас нагрузка в семьдесят раз больше, чем была на сотрудников «Советского писателя». Наши волонтёры — настоящие герои. Раньше редактор над книжкой мог работать год. Книжки раньше выпускались очень медленно, лежали в издательствах по два года…

У нас есть какие-то проекты-долгострои, но часто книга сразу идет в работу, если у нас есть свободные корректоры и редакторы. Сейчас идет работа над следующими двумя сотнями. Как мы их выпустим, в какие сроки, зависит от многого, потому что у нас нет никакого финансирования. Новые книги выпускаются исключительно на доход от продаж. Скачивающие у пиратов лишают нас возможности выпускать следующие книги.

 

РАЖ: А пираты есть?

 

Г.У: Пираты есть. Взывать к их совести бесполезно, хотя читателям надо все-таки понимать ситуацию и давать издательству заработать. Оно зарабатывает не себе на «Мерседес», а на выпуск следующих книг. Никаких спонсоров, к сожалению, нет. Приходили люди несколько раз, которые хотели купить контрольный пакет издательства за большие деньги, но мне было понятно, для чего они это делают.

Сколько нам хватит этого запала, столько и пробежим. Будем, например, выпускать меньше книг — ну окей, будет меньше книг. Пока выпускаем много.

За каждую книжку я отвечаю, я понимаю, почему она у нас выходит, какой в этом смысл. В принципе, издатель всю жизнь издает одну и ту же книжку. Просто добавляются новые главы.

 

РАЖ: Составляете ли вы топ самых востребованных изданий?

 

Г.У: Да, у нас на сайте есть раздел «бестселлеры». Это «Не убоюсь зла» Щаранского, это «Мышь», это «Непоследние слова», это Яшин, это «Спрингфилд», это «VZ», это «ЖД», это «Наследие», это «Туареги». Есть книги, которые покупаются плохо, но это удел всех издателей.

Двадцать процентов книг — бестселлеры, которые тянут всё остальное. Но мы вообще издаем не ради денег, мы себе ничего не берем, мы волонтеры. Издаем, например, украинскую литературу. Понятно, что среди русскоязычной аудитории она менее востребована. Но мы все равно это делаем. Это, во-первых, способ извиниться за то, что происходит, с нашей стороны, с издательской. Как еще издательство может извиниться? Опубликовать украинских авторов.

Понятно, что это все не несет никаких коммерческих возможностей. Но мы вкладываем столько же усилий, сколько в книгу — потенциальный бестселлер. Задача издательства лежит за пределами коммерции. Деньги нам нужны, чтобы издавались следующие книжки.

 

РАЖ: Коли мы заговорили об издательстве, не поделитесь ли планами?

 

Г.У: Планы у Freedom Letters большие. Есть и звездные имена, и начинающие авторы. Мы принимаем постоянно новые работы, что-то «продюсируем», обсуждаем с авторами идеи. Пройдет год, пока автор напишет ее, но, тем не менее, мы в нон-фикшн довольно часто так делаем.

Стихи — где-то четверть наших книг. Это довольно много с учетом того, что поэзия имеет гораздо меньший читательский интерес и, соответственно, коммерческий потенциал. Но, опять же, мы это издаем не ради денег.

 

РАЖ: Поэзии сейчас очень много, очень мощной…

 

Г.У: Да, и это тоже памятник эпохи.

 

РАЖ: Первого сентября стартовала литпремия «Книги свободы», учрежденная Freedom Letters, телеканалом «Дождь» и «Новой газетой Европа». В премии, напомним, есть две основные номинации: «Художественная проза» и «Литература нон-фикшн», и две спецноминации — «Слово на букву В» (прозаические произведения для подростков и young adult, рассказывающие о событиях в Украине, Беларуси, России в 2000-2024 годах) и «Спрингфилд» (прозаические произведения об ЛГБТК-людях и мире через оптику квир-персоны). Прошел месяц. Куда поступает больше всего рукописей?

 

Г.У: Рано анализировать. Книги поступают во все номинации. Кажется, на нон-фикшн и детскую меньше. Многие авторы присылают работы в последний день. Со всех сторон это плохо. Но авторы дописывают, переписывают, что-то дополняют, мучаются, не могут отпустить текст.

 

РАЖ: Оправдала ли себя стратегия принимать только рукописи последних лет? Как вы считаете, не пришлось ли авторам спешить, комкать замысел, жертвовать литературной составляющей своих произведений?

 

Г.У: Если бы мы объявили с первого сентября премию и сразу сбор работ, то у кого-то просто не было бы текстов готовых. Не все можно написать за три месяца, да и за полгода не все можно написать. Но все-таки мы объявили об этом конкурсе в мае, чтобы у людей было больше времени. Оправдала ли себя эта стратегия или нет, станет ясно по итогам, когда мы увидим, сколько всего пришло работ, какие темы, на какую номинацию.

Жюри может не вручить приз в какой-то номинации, если будут, например, слабые работы или не будет полноценного состязания. Тогда призовой фонд сохранится, перенесется на следующий год.

Это чистый эксперимент. Опять же — добровольный, волонтерский. Никто денег из организаторов, членов жюри, экспертов не получает, поэтому посмотрим, как обстоят дела, кто из России, например, не испугается написать. Огромное число авторов находится внутри России. Если у них антивоенная позиция и тексты об этом, они не могут принять участие в каких-то российских конкурсах.

Принимать рукописи — правильно, потому что смелых издательств сейчас мало. Кстати, параллельно у нас есть окно для приема работ не на конкурс, а в издательство, оно открывается трижды в год, и всегда удаётся найти интересные талантливые тексты.

Люди пишут — это главное.

 

РАЖ: Сейчас известно лишь одно имя писателя, который войдет в жюри премии, зато какое! Это Дмитрий Быков. Определились ли другие имена? Сформирован ли состав жюри?

 

Г.У: Одно имя известно, потому что сам Дмитрий Львович об этом рассказал. Но мы объявляем состав жюри позже.

 

РАЖ: Теперь позвольте задать такой вопрос. Он касается и премии, и всей вашей издательской деятельности. Авторы, живущие в России, где сейчас совсем темно, страшно и опасно. Много ли таких писателей присылают вам свои произведения?

 

Г.У: Да, поступают. Мы никаких ограничений не устанавливаем. Авторы, которые пишут тексты внутри России — мы их готовы дополнительно защитить. Опубликовать под псевдонимом, сделать так, что договор никто, кроме меня, не увидит, что этот договор не будет находиться на серверах. То есть продумаем дополнительные методы защиты.

У Freedom Letters есть книга, которая опубликована просто под звездочками: «У фашистов мало краски». Автор на момент публикации жил в России, и мы его таким образом обезопасили. Книжка Светланы Еремеевой «Мертвое время» про военные похороны в России и Украине была написана внутри РФ, но автор просила дождаться ее отъезда. И мы опубликовали после.

Кому-то мы подписываем ходатайства на гуманитарные визы, чтобы наши авторы могли уехать из России и получить защиту европейских стран.

 

РАЖ: В одном из недавних интервью вы говорили, что вам удается разными способами доносить свои книги до российского читателя. Это благородная деятельность. Вы чувствуйте отдачу? Есть ли интерес читателей из России к вашей литературе?

 

Г.У: Да, конечно. Мы видим динамику продаж, мы видим отзывы, приходят письма со словами поддержки. Очень приятно читать отзывы людей: «это мое любимое издательство». Конечно, и интерес чувствуем, и сочувственные публикации в соцсетях и даже в официальных СМИ. Я понимаю, чем грозит прямая поддержка, но люди как-то упоминают, что-то такое делают… Некоторые боятся даже указать название издательства, но, тем не менее, могут написать про нашу книжку. В общем, поддержку мы чувствуем.

Иногда я встречаюсь с людьми, которые живут в России и на короткое время приезжают за границу. Мы пересекаемся, и они тоже говорят всякие добрые слова.

Я чувствую, что за нами внимательно наблюдают жители России и шлют нам лучи поддержки. Для нас это очень ценно.

 

РАЖ: После начала войны российское общество оказалось расколото по многим параметрам. Существует ли такой раскол в литературе? Если да, как его преодолевать и нужно ли его преодолевать?

 

Г.У: Хороший вопрос — нужно ли преодолевать. Мы скоро выпустим книжку под названием «Носороги в книжной лавке» — как раз о том расколе, который идет сейчас. В принципе интересно наблюдать за литературным полем. И я вижу, кто «зетанулся».

«Зетанулись» бездари. «Зетанулись» люди, которые давно ничего не писали. Люди, которые думали, что вот сейчас поляна освободится, надо только настучать на всех. Всех уберут, их переподчинят министерству обороны или еще какому-нибудь министерству, дадут много денег, и они заживут. У них будут какие-то государственные гарантии… А государство при этом считает их неучами, бездарями и ничего им не дает, как правило. И они от этого еще больше возмущаются.

Один телеграм-канал про меня написал семьдесят пять раз. Это какая-то уже аддикция у автора этого канала. Как и у «Литературной России», пытаются пнуть. Они пишут, например, что я по-прежнему влияю на литературное поле, по-прежнему запрещаю кого-то издавать. Паранойя невероятно высокого накала. И вот они бесконечно перемывают, пережевывают эту тему.

Они не пишут ничего, кроме доносов. И их, естественно, никуда не берут, потому что — кто они такие?

Быков, добрая душа, считает, что среди этих всех «зетанувшихся» литераторов пять человек талантливых. Я насчитал всего двоих, у которых раньше были талантливые тексты, например, какое-то одно стихотворение.

Сейчас они… даже писать, что ли, разучились? Они пытаются думать, что настал их час. Но не работает же в литературе такое: Улицкую запретили, пришла какая-то «зет»-авторка, никому не известная, и встала на место Улицкой? Так это не работает. Поэтому ей ничего и не светит. Или Прилепину никогда не стать Быковым или Макушинским.

Я вам скажу более того: народ эту тему, знаете ли, понимает. Если вы помните, был такой довольно средний роман «Лето в пионерском галстуке»: продали четыреста тысяч экземпляров. Среди вообще всех выпущенных «зет»-книжек за все это время только одна вошла в список бестселлеров — это Прилепин о Шолохове. И продали ее намного меньше: шестьдесят или семьдесят тысяч, притом, что она навязывалась, везде пропагандировалась, а «Лето» особо не светили. Вот и вся разница! Людям этот ура-патриотизм даром не нужен.

Госуслуги рассылали эти бездарные военные стихотворения. И толку-то? Эти стишки, которые разослали по всей стране, никому оказались не нужны, не стали событием. Это подтверждает: в России абсолютно антивоенные настроения, лжепатриотизмом люди занимаются только за деньги.

Да, люди боятся, скрывают свою позицию, но не зигуют. Полный провал пропаганды. Пляски пропагандистов, «зетанутых» литераторов не имеют никакого эффекта. Можно увольнять всех агитаторов. После вторжения в Курскую область никто добровольно не пошел бесплатно записываться в военкоматы защищать свою страну. Нет никаких военных настроений. Понятно, что люди, которые вынуждены жить в России, либо молчат, либо отворачиваются от всего, иногда развлекаются как в последний раз. Бал на Титанике…

 

РАЖ: Значит, не стоит относиться к «зетанувшимся» как к серьезной опасности? Ведь кое-чего они все-таки добиваются, на фестивалях, например, выступают активно…

 

Г.У: Это все мелочи. Это все маленькая аудитория и небольшие деньги. Фестиваль организовать — плевое дело, зато эти деятели вредные заняты: ездят по фестивалям, хвастаются, выступают… Они при деле, отчет есть. Фестивали очень хороши для отчетов. Картинки, фотографии, все есть. Деньги государственные потратили. Ну и ради бога. Главное — не на войну.

А эффекта нет! Никто после этих выступлений, как и после эфиров Соловьева, не бежит записываться на войну, тем более бесплатно. За два миллиона побегут записываться, но тому, опять же, не Соловьев причина, а деньги и бедственное материальное положение большинства жителей России.

Так что это ФДП — фиктивно-демонстративный продукт.

 

РАЖ: Последний вопрос пусть будет о будущем. Предсказывать будущее — дело неблагодарное, но все же: вы оптимист или пессимист? К чему вы готовитесь?

 

Г.У: Я оптимист в том, что касается развития мира, и пессимист в том, что касается России.

ИИ развивается бурно, медицина, скоро роботы будут в каждом доме… На фоне вот этого прогресса, на фоне прорывов России происходит вот такая тьма, такая хтонь.

Страна заплатит дорогую цену. Это экономическая, технологическая, военная, научная отсталость. В России, к сожалению, не производится даже калькулятор, не говоря уж о смартфоне, компьютере, самолете! Почти все, что создаётся в России, производится либо из иностранного сырья, либо на иностранном оборудовании. Это нормально. Нам ещё в школе объяснили про международное разделение труда: в одной стране производятся одни детали, во второй другие детали, в третьей это все собирается в двигатель. Вряд ли мир когда-нибудь вновь поверит России и опять будет делиться технологиями, будет, как американцы после революции семнадцатого года, строить фабрики, или, как в нынешнее время, делиться прорывными технологиями.

Страна, отрезав себя от цивилизации, поставила крест на экономическом сотрудничестве и идет вниз по наклонной. Там её ждут Северная Корея с Эритреей.

А вот за свободолюбивую русскую литературу я бы не беспокоился: выживет. Всегда нам будет, что издать.

 

 

Фото Дмитрия Шеймана